Валентин Сахаров
КРУШЕНИЕ МИФА
(Если бы Сталин поверил Зорге ...)
"Правда, как бы горька она ни была, всегда лучше, чем ложь". Кто не подпишется под этим положением? Кто не слышал, не говорил этих слов? Создается, однако, впечатление, что "горькая правда" благожелательно принимается только тогда, когда она чем-то существенным "сладка" и "мила". В противном случае и совсем негорькая правда отвергается. Впрочем, с какой стороны считать. Проверим? 
Страна отметила 50-летие начала Великой Отечественной войны. Эта война для советских людей в значительной степени остается войной неизвестной. Мы живем в мире исторических легенд. И одна из этих легенд связана с деятельностью нашей разведки по раскрытию военно-стратегического замысла фашистской Германии накануне Великой Отечественной войны. 
На сегодняшний день опубликовано изрядное число донесений наших разведчиков, текстов радиоперехватов, информационных и обобщающих документов органов управления разведки ("Правда", 1989; "Известия ЦК КПСС", №3-4; "Военно-исторический журнал", 1990, №5, и другие). Конечно, этих документов не так много, как хотелось бы. К тому же есть все основания предполагать, что и они отобраны "умелой" и весьма "заинтересованной" рукой с целью создания "нужного" эмоционального настроя и "определенного" умонастроения. Принципиально важно то, что отбор велся (а он велся) к вящей славе наших разведчиков и к посрамлению тех, кому на стол ложились их донесения. 
В современном общественном мнении уже давно сложилось представление о том, что наша разведка положила на стол "кремлевского диктатора" предельно точную информацию по всем важным вопросам подготовки гитлеровской Германии к нападению на СССР, о том, что "Сталин верил Гитлеру" и не верил своим разведчикам, которые к тому не давали никаких оснований, заставлял (уже фактом своего существования) "трусливых" руководителей соответствующих служб докладывать угодную ему информацию и т. д. и т.п. 
В нашей литературе в общих чертах характеризуется деятельность германской контрразведки накануне войны. Но информация наших разведчиков никогда серьезно не рассматривалась в связи с этой стороной деятельности германского военно-политического руководства в период подготовки к нападению на СССР. Это серьезная методическая ошибка или ... политическая установка, довлеющая над исторической правдой. "Сколь презренна историческая правда при виде политической конъюнктуры". (Цитирую по памяти и за абсолютную точность не ручаюсь.) О несостоятельности такой абстракции от усилий германской разведки особенно говорить не приходится. 
Достигали ли эти усилия фашистов своей цели? Если "да", то как это отразилось на содержании передаваемой нашими разведчиками информации? В нашей литературе эти вопросы не ставятся. А зря, они позволят прийти к любопытным наблюдениям и выводам. Поэтому начнем рассказ об информации наших разведчиков нетрадиционно - с документа штаба верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). 
Вот первый из известных автору документов этого рода - "Указания" ОКВ от 6 сентября 1940 года, содержащие "материалы для разведывательной службы". Перед управлением разведки и контрразведки среди прочих задач ставились и такие: "Россия должна понять, что в генерал-губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате находятся сильные и боеспособные немецкие войска", предлагалось: "для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями". Эти "положения" определяли цели и методы деятельности германской контрразведки: "Маскировать общую численность немецких войск на востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе"; "Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика" (это требование, видимо, отражало требования и интересы первых вариантов плана нападения на СССР, а они существенно отличались от окончательного плана); "Преувеличивать состояние и уровень соединений, особенно танковых дивизий". И далее: "В какой мере отдельные подлинные данные ... могут быть переданы абверу для использования их в контрразведывательных целях, решает главное командование сухопутных войск" (то есть ОКХ). 
Опубликованные документы наших разведчиков и разведслужб однозначно говорят о том, что война Германии против СССР предрешена и начнется в ближайшем будущем. Наши авторы с удовлетворением фиксируют этот факт. 
Знать, что Германия скоро нападет, это, конечно, очень важно, но маловато, чтобы должным образом встретить ее армии на своих границах тогда и там, где надо, в тех группировках, которые необходимы для отражения агрессии. Что важно знать сверх того? Надо знать более определенно о сроках нападения, ибо невозможно месяцами держать миллионы людей в готовности в любой момент встретить удар врага. Неизбежно начнется расслабление. Нужно знать более или менее точно силу удара. Нужно знать стратегический замысел врага. 
Надо сказать, что наша разведка на первый взгляд передавала очень точную информацию о сроках нападения. Кто не знает о сообщениях Р.Зорге, других разведчиков? В массовом сознании неколебимо утвержден стереотип: точнейшие сообщения по этому вопросу сыпались, как из роге изобилия. Реальность куда скромнее и сложнее. 
С конца 1940 года в Центр поступали противоречивые сведения о сроках начала войны. Война, указывалось в них, начнется во второй половине 1941 года, весной 1941 года. С февраля 1941 года стали поступать более конкретные сроки: начало войны - в мае-июне 1941 года. В марте точность сообщений возрастает: война начнется в период с середины мая по середину июня 1941 года. Все это, надо признать, хотя и не очень конкретно, но достаточно точно. Правда, эту идиллию все более точных сообщений портят сообщения куда менее точные: война начнется в любой момент2, то есть, значит, и в марте; нападение произойдет после заключения мира с Англией (Зорге, "Старшина" и другие). С мая 1941 года характер этой информации несколько меняется. Ее уже нельзя назвать не очень точной. Она становится ложной. Сообщается, что нападение произойдет в середине мая, в конце мая. Причем эта информация поступает за считанные дни до называемого срока вторжения. Например, Р.Зорге 21 мая сообщает о начале войны в конце мая. Это - "деза", потому что 30 апреля Гитлер установил срок нападения - 22 июня. Раньше не получалось. Когда проходят эти сроки начала войны, наши разведчики, естественно, начинают сообщать о новых: вторая половина июня, после окончания сельскохозяйственных работ, 15-20 июня, 20-25 июня, 22 июня. Это уже неточно. Но учтем и то, что наиболее точные сведения стали поступать за две-три недели до начала войны, а то и за несколько дней. При этом они шли в потоке неточных сведений и не лились, как из рога изобилия. 
Если учесть все имеющиеся сообщения о более или менее конкретных сроках нападения, то можно увидеть интересную картину: постоянное "скольжение" информации по календарю. И это "скольжение" наряду с потоком неточной и просто ложной информации. надежно топит точную информацию. 
Представим: один указанный срок начала войны проходит, другой - проходит, третий - проходит. А войны все нет. То, что ее нет, это, конечно же, очень хорошо. Но то, что наша разведка дает явно неверную информацию - очень плохо, так как приходится оставаться в неведении по важнейшему вопросу. Какова могла быть реакция нашего политического и военного руководства? Вздох облегчения? Наверное. Поддержание в постоянном напряжении? Безусловно. Но способствовало ли это поддержанию доверия к нашей разведке, к ее информаторам, к источникам информации, которыми пользовались наши разведчики? 
Не будет большой натяжкой предположение, что приведенная выше информация высвечивала нашу разведку в невыгодном для нее свете и не могла настраивать на благодушно-доверчивое отношение к ней. 
Как видно, не все так просто обстоит с точностью информации о начале войны, как это кажется на первый взгляд. 
А что разведка сообщала о мощи германской армии, предназначенной для вторжения в СССР? По этому вопросу Центр получал совершенно фантастическую информацию. И если в нашей литературе и по сей день громогласно заявляется об успехах нашей разведки в том, что она "не просмотрела" подготовки Германии к войне, обильно снабжала разными версиями начала войны, то эта сторона дела не только "скромно" опускается, но, пожалуй, и замазывается, забалтывается. Да так успешно, что у читающей публики не возникает вопросов относительно и силы удара, и стратегического замысла. Будто это совсем неважные вопросы. 
Начнем освещение и этого вопроса с немецкого документа. Инструкция для германского военного атташе в Тегеране, переданная шифрограммой, которая, судя по характеру документа и его тексту, должна была распространяться циркулярно, то есть всем военным атташе, рекомендовала: "О силе германских войск (на Востоке. - В.С.) желательно сохранять неясность. В случае необходимости дать ответ относительно количественного состава войск поощряйте всякую фантазию". Как видно, это требование вполне гармонирует с "Указаниями" ОКВ. Среди опубликованных документов нашей разведки есть совсем немного сообщений, определенно указывающих на численность армии вторжения. При этом все они отмечены добротной печатью "всяких фантазий". 
8 декабря 1940 года полномочный представитель СССР в Германии В.Г.Деканозов получил анонимное письмо, в котором говорилось: "К весне 1941 года германская армия будет насчитывать 10-12 миллионов человек. Кроме того, трудовые резервы, СС, СА и полиция составят еще 2 миллиона, которые будут втянуты в военные действия. Всего Германия выставит 14 миллионов, ее союзники - еще 4 миллиона". "Итого - 18 миллионов". Напомню, что на 22 июня 1941 года германская армия, предназначенная для вторжения в СССР, составила 4,6 миллиона человек, а с учетом Финляндии, Румынии и Венгрии - 5,5 миллиона человек. Замечательно, что содержание анонимного письма находится в прямом согласии с требованиями "Указания" ОКБ о создании преувеличенных представлений о силе немецких войск. 
Другие информации, поступившие почти одновременно, показывают нам другую крайность этих фантазий. Первая из них получена 3 июня 1941 года от японского корреспондента в Москве Маэсиба, который в разговоре заявил, что Германия сосредоточила на границах с СССР 150 дивизий по 10 тысяч человек. Если общее число дивизий указано достаточно точно (их было всего 153), то численность немецкой дивизии занижена примерно на треть, что просто обесценивает точность первой цифры и делает невозможным точный подсчет общей численности вражеской армии. 150 дивизий по 10 тысяч человек - 1,5 миллиона. Всего-то! Стоит ли особенно беспокоиться, начинать открытую мобилизацию и т.д.? Налицо явное преуменьшение силы агрессора. А ведь до войны осталось всего три недели! При этом, заметьте, сроки нападения указаны точно - 15-20 июня. Хорошо знакомая по другим сообщениям картина: точная информация о сроках нападения и дезинформации о силе удара или стратегическом плане. Впрочем, одно тесно связано с другим. 
Аналогичную информацию в начале июня 1941 года передал и Р.Зорге: "На восточной границе сосредоточено от 170 до 190 дивизий. Все они либо танковые, либо механизированные". Фашистам очень хотелось создать преувеличенное представление о силе вермахта, особенно бронетанковых силах? Пожалуйста! Перед нами такое преувеличение, особенно по бронетанковым силам. Оказывается, что в вермахте все 100 процентов дивизий либо танковые, либо механизированные. Как в Москве должны были отнестись к этой информации? У немцев нет пехоты?' Они хотят воевать без пехоты? У которой на поле боя свои задачи и которые за нее никто выполнить не может. Это значит, что они за 1-1,5 года умудрились 170-190 дивизий вооружить, оснастить и обеспечить, как танковые или механизированные? (В вермахте на 22 июня 1941 года было 19 танковых и 14 механизированных дивизий. Всего лишь. Но и этого было очень много.) Кто в это поверит?! И снова налицо интересное сочетание точной и ложной информации. Что предусматривалось еще "Указаниями" ОКВ от 6 сентября 1940 года. Между прочим, Р.Зорге получил эту информацию от немецкого военного атташе в Бангкоке Шоль, то есть от одного из тех функционеров разведки МИД Германии, которым известная инструкция прямо вменяла в обязанность "поощрять всякие фантазии" о силе немецкой армии. 
17 июня 1941 года, то есть за пять дней до начала войны, Р.Зорге сообщает: "На советско-германской границе находятся 9 немецких армий ... Германия имеет на границах с СССР девятьсот тысяч человек в первой линии и около одного миллиона как резерв". Любопытно! Численность армий указывается достаточно точно (8 армий и 4 танковые группы). Но это и все, чему можно порадоваться. Сила армии вторжения, по Зорге, около двух миллионов человек, то есть занижена более чем в два раза. На одну треть занижена численность дивизии, что перекликается с информацией Маэсиба. Но и это еще не все. Немецкий замысел, характер приграничных сражений представлены здесь в совершенно ложном свете. Получается, что удар нанесут в начале войны силы, равные примерно одному миллиону, остальные (900 тысяч) будут ждать своего часа. На самом деле в резерве командующих групп армии было всего 4,5 процента дивизий (от общей численности армии в 4,6 миллиона человек). Есть разница? Еще какая! Германия все вложила в первый удар. Именно так обеспечивался "блицкриг". А что у Зорге? Страшным первым ударом, ставкой на "блицкриг", на стремительные и глубокие прорывы, окружение здесь и не пахнет. Из его информации, наоборот, однозначно следует, что сила удара (изначально слабая) будет наращиваться постепенно, по мере введения в бой резервной. На кого "работает" эта информация? Пусть читатель сам ответит на этот вопрос. Представим, что "Сталин поверил Зорге". То-то сюрприз ждал его через пять дней! К сожалению, у нас нет уверенности в том, что Сталин не поверил Зорге. Об этом, возможно, свидетельствует известный первый приказ, ставящий боевые задачи на случай вторжения германской армии. 
Мы видим странное сочетание точной, но достаточно безобидной для фашистов информации (так как скрыть подготовку к войне германское командование считало невозможным и исходило в своих действиях из этого факта) и явной дезинформации по важнейшим вопросам стратегического замысла. 
Вопрос о стратегическом замысле центральный, важнейший. Он неизмеримо важнее, чем вопрос о сроках нападения. Не потому ли в Москве хорошо знали о сроках и ничего не знали о стратегическом замысле? Не потому ли этот "роковой" "прокол" нашей разведки так упорно прятали и прячут от нашего читателя? С целью сохранения в тайне своего стратегического замысла германское руководство стремилось не просто "поощрять всякие фантазии", а целеустремленно проводить линию дезинформации, стремясь подтолкнуть советское руководство к вполне определенным, нужным Германии шагам. Эти усилия нашли материализацию в многочисленных сообщениях наших разведчиков, документах разведорганов. Если и говорить о "роге изобилия", то в основном применительно к этой дезинформации. 
Есть две легенды о стратегическом замысле плана "Барбаросса", которые успешно внедрены в массовое сознание. О целях наступления. Перед глазами три стрелки: одна из них упирается в Ленинград, другая - в Москву, третья - в Киев. Вторая легенда, органически связанная с первой, - главный удар наносила группа армий "Центр" на Москву. 
Может быть, у нас и сегодня кому-то надо, чтобы в германских штабах думали именно так. Но тогда, в 1940-1941 годах, "там" думали совсем иначе. Изложение стратегического замысла плана "Барбаросса" в нашей литературе чаще всего не имеет ничего общего с его немецким прообразом. 
Верховное командование Германии в лице Гитлера и его ближайшего окружения в плане "Барбаросса" не ставило задачу взятия Москвы как одной из первоочередных или тем более как главной цели. Оно стремилось создать два огромных стратегических "котла" в Прибалтике и на Украине, в которых бы погибла основная масса советских войск. А для этого они планировали нанесение наиболее мощных ударов смежными флангами групп армий "Центр" и "Юг", севернее и южнее припятских болот до рубежа Днепра с последующим поворотом ударных танковых групп из района Киева на юг и из района Смоленска - Витебска на Ленинград. Войска, действующие из Восточной Пруссии (группа армии "Север") и из Румынии (немецко-румынские войска), играли вспомогательную роль. Не было главного удара в Белоруссии вообще, был один из главных только в южной Белоруссии. "Решающим", по мысли Гитлера, являлось "быстрое" продвижение танковых группировок на направлении главного удара - "по обе стороны припятских болот". 
Естественно, германское военно-политическое руководство было с самого начала обеспокоено сохранением в тайне своего стратегического замысла. Этому способствовало распространение дезинформации. Она же позволила воздействовать на советское руководство в желательном для замыслов Германии направлении. 
Германскому руководству было крайне желательно иметь против своих ударных группировок относительно меньшие силы Красной Армии, так как именно это могло обеспечить быстрые темпы продвижения на этих решающих направлениях. Пусть основные группировки Красной Армии будут в других местах! Желательно, чтобы они были внутри намечаемых "котлов", то есть в Прибалтике и на южной Украине. Там они будут скованы фронтальными ударами из Румынии и из Восточной Пруссии и в меньшей степени смогут быть использованы для противодействия рвущимся на восток ударным группировкам вермахта. 
А для этого им было выгодно успокаивать Кремль в отношении центрального участка стратегического фронта (южная Белоруссия и северная Украина!) и одновременно порождать острое беспокойство за его фланги (районы Прибалтики и Причерноморья!). Это первое. Второе, Если им было желательно, чтобы основные боевые действия развернулись к северу от припятских болот (а именно этого они и хотели), то мы вправе ждать такой "информации", которая бы каким-то образом фиксировала особое внимание советского руководстве на районе намечаемого северного "котла" - на районе Прибалтики. Если наши выводы верны, то мы найдем следы попыток фашистской контрразведки подбросить в Москву соответствующую информацию. 
Опубликованные документы говорят о том, что наши разведчики, начиная с декабря 1940 года и по июнь 1941 года, "исправно" пересылали в Центр такую информацию о стратегическом замысле Германии, которая, во-первых, не имела ничего общего с действительными стратегическими планами руководителей Германии и, во-вторых, была для последних крайне желательной. В этих донесениях даже такой общий вопрос, как количество и направление ударных группировок, указывается неопределенно: то две, то три. Среди целей фигурируют и Москва, и Урал. 
Ни в одной из известных телеграмм не содержится хотя бы в самых общих чертах суть замысла плана "Барбаросса". Не найдете ни малейшего намека на понимание сути этого плана и в документе, в котором его надо было бы ожидать в обязательном порядке - "О группировке немецких войск на востоке и юго-востоке на 5 мая 1941 года". Это значит, что к этому моменту стратегический замысел противника нашей разведкой не был вскрыт. 
Центр стратегического фронта как направление главных ударов угадывается (не более того!) только в одном документе - телеграмме, полученной 20 июня из Софии. Хотя это сообщение и ближе всех к истине, но все же очень далеко от раскрытия стратегического замысла фашистов. Будем считать его первым вариантом стратегического плана Германии. Первым из многих вариантов, которые сообщила наша разведка. 
К сожалению, другие сообщаемые варианты были еще более далеки от плана "Барбаросса" и в отличие от первого уже отнюдь не безобидны для СССР. В них просматривается несколько вариантов. Рассмотрим их подробнее. 
Вариант второй. Удар наносится одним флангом - крайним правым, из Румынии по Украине на Донбасс, то есть далеко-далеко от действительного направления главного удара. Дальнейшие действия представляются в одном из следующих вариантов: на Баку; на Урал; на Москву. Вообще южные районы страны очень часто характеризуются как районы особых интересов военного руководства Германии на начальном этапе войны. 
Например, 9 мая 1941 года советский военный атташе в Югославии передал: "Германский генштаб отказался от атаки английских островов, ближайшей задачей поставлено - захват Украины и Баку, который должен осуществиться в апреле-мае текущего года". 5 мая 1941 года И.В.Сталину и другим руководителям страны было сообщено, что "штаб армий Восточного фронта расположен в Отвоцке. Немцы рассчитывают якобы сначала забрать Украину прямым ударом с запада, а в конце мая через Турцию начать наступление на Кавказ". И здесь внимание привлекается только к южному участку фронта (Украина), к южным районам страны (Кавказ). Причем содержится явная дезинформация о немецком замысле наступления на Украине - с запада, прямым ударом, то есть фронтальное наступление. Удар через Турцию на Кавказ вообще фантастичен. 
Вариант третий - двойной охват с севера (из Восточной Пруссии и (или) Финляндии) и с юга (из Румынии) и создание огромного стратегического "котла" на центральном участке фронта, то есть в районе северной Украины и южной Белоруссии. И здесь отвлекается внимание советского руководства от действительных направлений главных ударов, осуществляется его "подталкивание" к концентрации относительно больших сил Красной Армии в тех местах, где планировалось их окружение. Ослабление ее группировки, где намечался прорыв стратегического фронта. 
В современных публикациях среди "наиболее важной" и "надежной" информации часто приводятся сообщения "Старшины", который, судя по комментариям, был немецким антифашистом и работал в составе группы Шульце-Бойзена. Кажется, у Р.Зорге появился в нашей историографии "соперник". Публикаторы из журнала "Известия ЦК КПСС" прямо говорят, что его сообщения представляли "большую ценность", а профессор А.Байдаков ("Правда" 1989, 8 мая) однозначно характеризует информацию "Старшины" от 16 июня 1941 года как "наиболее важные сведения". И.В.Сталин охарактеризовал ее как дезинформацию. Если вы дадите себе труд прочитать ее полностью, а не так, как ее преподносит профессор А.Байдаков, то легко убедитесь как в отсутствии "наиболее важных сведений", так и в наличии совершенно откровенной дезинформации по всем тем вопросам, которые действительно давали что-то новое в потоке развединформации (см. "Известия ЦК КПСС", 1990, №4, с.221). 
11 июня 1941 года он, например, сообщал: "По документам, проходящим через руки источника, видно, что ... (видно, что часть текста опущена, а что именно опущено - не видно. - В.С.) германское командование будет стремиться путем обхода из Восточной Пруссии и с юга из Румынии создать "клещи", которые постепенно будут сжиматься в целях окружения Красной Армии, расположенной на границе генерал-губернаторства". "Гром и молнии" на голову того, кто усомнится, что перед ним "наиболее важные сведения", представляющие "большую ценность". Однако не убоимся и усомнимся. Есть от чего прийти в телячий восторг! Не правда ли?! Наши публикаторы, видимо, и не заметили, что прославляют 100-процентную махровую дезинформацию. Как ни крути, а получается одно: будь спокоен, дорогой товарищ Сталин, за центр стратегического фронта, стягивай войска ближе к флангам. В этой телеграмме, что ни слово, то золото ... для Гитлера. Полностью искажена идея окружения - один "котел", а не два (как было запланировано). К тому же "котел" в центре стратегического фронта, а не на флангах (как планировали). Да сверх того постепенное сжатие кольца, а не стремительное рассечение, расчленение и окружение (как планировалось). Что здесь от правды? Что ценного для нашего руководства отыскали здесь наши публикаторы и комментаторы? 
Это сообщение, между прочим, говорит о том, что в штабе Геринга контрразведка не дремала и марки получала не зря: она успешно вела работу по распространению дезинформации среди своих сотрудников. Об этом свидетельствует ссылка на источник информации - на документы, циркулировавшие в штабе ВВС. Такая ложная информация о стратегическом замысле плана "Барбаросса" в официальные документы штаба могла попасть только преднамеренно. Следует отметить: немецкие документы прямо указывают на то, что эту работу целенаправленно проводили также в генеральном штабе и в штабе ВМФ Германии. 
Есть и четвертый вариант "стратегического замысла" плана "Барбаросса". Он связан с именем Р.Зорге. Поэтому предстоит штурм еще одной многими нежно любимой легенды - легенды о Зорге, вернее, о той информации, которую он передавал. Он уже начат, теперь его следует завершить. 
Именно с этим вариантом (удары на крайних флангах, окружение в центре) связана весьма любопытная история. Речь идет об информации военно-морского атташе СССР в Германии М.А.Воронцова, которая была доложена Сталину начальником разведуправления Генштаба РККА 6 мая 1941 года. 
Вот эта информация: "Военно-морской атташе в Берлине капитан I ранга Воронцов доносит: ... что со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах"3. Эта телеграмма - одна из любимых в нашей литературе свидетельств той "наиточнейшей" информации, которая якобы во множестве наша разведка поставляла в Центр, Видимо, таковой ее пытаются представить за неимением ничего лучшего. Но это гнилой товар. Что же касается самой телеграммы, то за исключением информации о десантах (это не относится к стратегическому замыслу) в ней все ложь. Перед нами классическая, 100-процентная "деза", которая была призвана в нашей историографии играть роль 100-процентной истины. Уже за неделю до этого сообщения, 30 апреля 1941 года, Гитлером был установлен срок нападения - 22 июня, так что в данный момент указание на дату нападения - "к 14 мая" - уже не соответствовало действительности и ничем Германии не грозило. Даже, напротив, было выгодно ей, ибо дезориентировало советское руководство. Далее, и это главное, указаны уже знакомые нам явно фантастические направления главных ударов, место приложения главных сил вермахта. Начиная с Н.С.Хрущева, у нас традиционно сожалеют и бурно негодуют, что И.В.Сталин не поверил этой информации. Но поверить ей и начать действовать в соответствии с ней - лучший подарок Гитлеру. Налеты на Москву - явная фантастика: слишком далеко. На Ленинград на 22 июня они тоже налетов не планировали. 
Но самое интересное и важное не в этом документе. Содержащаяся в нем дезинформация - рядовая "деза". Самое интересное в одном немецком документе. 11 марта 1941 года в ОКВ состоялось секретное совещание. На нем был принят ряд решений о подготовке войны против СССР. Среди них и следующее: "Штаб верховного главнокомандования вермахта желает подключить к осуществлению дезинформационной акции русского военного атташе (Воронцов) в Берлине". Проходит менее двух месяцев, и М.А.Воронцов получает от немецкого офицера (не лично) и передает в Москву указанную выше информацию. Случайно ли такое совпадение заинтересованности немецкого военного руководства и содержания данной информации? Конечно, не случайно. И это не первая "деза", переданная немецкой контрразведкой по "каналу" Воронцова. 14 марта, то есть через три дня после решения ОКВ задействовать Воронцова для распространения дезинформации, он получил от немецкого офицера (опять!) достаточно точную информацию о сроках нападения и что-то сомнительное, что заставило начальника РУ Генштаба РККА Ф.И.Голикова заключить: "Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки". Сколько нервных клеток было безвозвратно потеряно в бурях гнева по поводу этого заключения? И ... и все зря. Ф.И.Голиков-то как в воду смотрел!! Немцы и подбросили нам эту "дезу". Это во-первых. А во-вторых, весной (весной!!!) нападения не могло быть, и его не было. Ф.И.Голиков ничего не говорит о лете и так далее. Так что эту фразу невозможно трактовать как свидетельство безмозглости, преступной угодливости и пр. Скорее можно говорить об угодливости и так далее тех, кто ТАК читает тексты, видит в них то, чего в них никогда не было. 
Сказанным выше я не хочу бросить хоть какую-нибудь тень на М.А.Воронцова. Если я правильно понимаю задачи военного атташе, то фашисты просто использовали его функциональные обязанности передавать на Родину всю информацию, входящую в сферу его профессиональных интересов. Не более. Но даже при этом "деза" остается "дезой". Почему Н.С.Хрущев в 1956 году решил ее использовать для создания разного рода мифов - это особый вопрос. Ответ на него совсем прост, но он лежит за рамками нашей статьи. 
Если бы Сталин поверил Зорге! Поверил информации, которую Зорге передавал перед началом войны. Интересно, как бы он тогда поступил? Но еще интереснее, что бы сделал Зорге, если бы Сталин поверил ему. 
Хочется начать с одного из немногих достоверных текстов телеграмм Р.Зорге (другие по ряду причин вызывают сомнения в их идентичности подлинникам). Речь идет о телеграмме, полученной в Москве 1 июня 1941 года. В ней четыре пункта. Для нас принципиальное значение имеют первые два. Вот они: "Берлин информировал своего посла в Японии Отта, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии" (выделение мое. - В.С.). У этой телеграммы, как и у многих других телеграмм Зорге, в нашей литературе интересная судьба - что ни автор, то своя редакция текста. Поэтому мы цитируем ее по фотокопии, помещенной в "Комсомольской правде" (1974, 5 ноября). В литературе имеется материал, который позволяет сделать вывод, что аналогичную информацию он получил и от военного атташе в Бангкоке Шоля. 
Итак, наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии, то есть из Восточной Пруссии в Прибалтику. Здесь располагалась группа армий "Север", которая была в вермахте не самой сильной, как сообщал Зорге, а, наоборот, самой слабой. Это во-первых. Во-вторых, это очень далеко от места действительного нанесения наиболее сильных ударов. Зато как раз там, где по плану "Барбаросса" надлежало окружить наиболее сильную группировку Красной Армии. То есть эта информация объективно подталкивала наше военно-политическое руководство к такой перегруппировке, которая была очень желательной для реализации замысла фашистов. 
Особо отметим одну характерную черту той информации, которая содержится в этой телеграмме Зорге (да и не только у него). Речь идет о любопытном сочетании точной и ложной информации. Оно, на наш взгляд, не случайно. Если информация о сроках агрессии принимается, то повышаются шансы внедрить дезинформацию о замысле. Нам будет плохо, ибо мы "подставимся" в соответствии с тайными планами фашистов. Если мы отвергаем, заподозрив что-то неладное, информацию о замысле, то, следовательно, ставим под сомнение всю информацию. Опять нам плохо. Возможен вариант точного определения ложного и истинного содержания информации. Но для этого необходимо иметь "заодно" с собой истину или иметь возможность ее надежно вычислить. Судя по документам разведки, ни первого, ни второго условия не было. 
Для немцев не было тайной, что в Москве будут стараться вычленить точную информацию. Но эти попытки можно затруднить, усиливая поток дезинформации, подбрасывая множество не только самых разнообразных, противоречивых, но и взаимоисключающих версий. Таких версий в опубликованных документах нашей разведки великое множество. Похоже на то, что в Берлине вели беспроигрышную игру. 
Рихард Зорге, как наш разведчик, вне всяких подозрений. От всяких подозрений его "страхуют" не только смерть, но и немецкие документы, относящиеся к первой реакции германского посольства на арест немецкого корреспондента японскими властями. Они показывают, что немецкая контрразведка не знала, кем был Р.Зорге. 
В нашей литературе сложилась традиция изображать душевные страдания Зорге от сознания того, что его информации о приближающейся войне не верили. Хотя совершенно неясно, откуда Зорге было известно, что ему не верили. Возможно, что так оно и было. В этом видят трагедию Р.Зорге. Но в этом ли трагедия разведчика и человека, отдавшего все свои силы, свою жизнь борьбе с фашизмом? Полагаю, что нет, не в этом, а в том, что он, не желая того, послужил каналом для перекачки (не раз и не два!) в Москву смертельно опасной для нашей страны информации. Лично Зорге в этом не повинен. Но опасность переданной им дезинформации от этого не уменьшается. Как ни парадоксально, но в том, что в Москве ему не поверили, состоит не трагедия Зорге, а его счастье. Зорге передал выгодную фашистам информацию, но она не имела трагических для страны последствий и поэтому не перечеркнула всего того хорошего, что он сделал для своей второй Родины. 
Вы не согласны? Сомневаетесь? Тогда попробуйте ответить на вопрос: был бы Р.Зорге счастлив или несчастлив, если бы подтолкнул наше военно-политическое руководство к действиям, выгодным фашистам, узнал действительную ценность переданной им информации, узнал, что его информация помогла фашистской Германии уничтожить Советский Союз? Как поступил бы в этом случае он? Так хорошо ли для самого Зорге, что "Сталин не поверил Зорге"? Да, это хорошо и для Зорге, и для страны, 
Так и слышится вопрос: да откуда вам известно, что принятие информации Зорге привело бы к дурным последствиям? Напротив, ее принятие означало бы принятие сообщения и о сроках нападения. Начатая вовремя массовая мобилизация, отсутствие внезапности вполне искупили бы негативные последствия имеющихся неточностей и так далее. 
Вопрос законный, и, чтобы ответить на него, придется вторгнуться во "вновь открытые" "райские кущи" "нового направления" в отечественной историографии, а туманную и зыбкую область "несостоявшихся альтернатив". 
Итак, эта информация Зорге не повлияла на стратегическую группировку Красной Армии. Что произошло далее, мы знаем. Это реальность. Теперь альтернатива. Представим, что "Сталин .поверил Зорге", информация нашего разведчика принята к сведению и руководству. Отметим основные из неизбежных в таком случае шагов и следствий. 
Чтобы укрепить группировку сил Красной Армии (она самая слабая) в Прибалтике, сделать ее способной противостоять наиболее сильной группировке германских войск, надо существенно ослабить наши войска в других местах. И в первую очередь в южной Белоруссии и на северной Украине, так как наша разведка постоянно доносила, что центральный участок стратегического фронта опасности не представляет и, кроме того, это наиболее близкие к "угрожаемому" участку фронта группировки войск, находящихся в состоянии более высокой (чем в глубинных военных округах) боевой готовности. 
Значит, в этих решающих для успеха плана "Барбаросса" местах немецко-фашистские войска пройдут быстрее, чем они прошли в действительности, быстрее смогут начать окружение и создание двух "котлов". Если вы учтете оставшееся до начала войны время и возможности наших железных дорог, то не уйдете от вывода, что крупномасштабные (иные нас не спасут) переброски войск не могут быть завершены. Следовательно, произойдет не усиление одного направления за счет другого, а некоторое ослабление всех направлений; по ряду чисто военных причин прибывшие войска не смогут быть хорошо организованы и эффективно использованы. 
Если продвижение вермахта на восток и окружение будут проходить быстрее (а это неизбежно в случае наших действий "по Зорге"), то быстрее под удар и угрозу оккупации будут поставлены основные промышленные и сельскохозяйственные районы. Это усугубит тяжесть всех проблем, связанных с производством, мобилизацией и эвакуацией со всеми вытекающими для последующего хода войны последствиями. Достаточно сказать, что эвакуация промышленности в тех масштабах, в которых она была фактически проведена, не могла быть осуществлена. А ведь это было одно из условий будущей победы. 
Положение окруженной в Прибалтике группировки тоже не может вселять оптимизма. Учтите политический фактор в Прибалтийских республиках. Физическую и экономическую географию региона. Добавьте к тому трудности обеспечения боевым питанием крупной военной группировки, снабжения продовольствием, медикаментами, топливом; господство германских военно-морского флота на Балтике и ВВС в небе. А теперь попробуйте прикинуть шансы на удачный исход боев для нашей окруженной группировки. Возможности необстрелянных, не имеющих боевого опыта войск, психологический шок от неудачного хода войны и так далее вселяют ли в вас надежду на благополучный исход? А каково будет влияние ее разгрома или в лучшем случав сильнейшего истощения, утраты тяжелой техники и так далее для последующего хода войны? 
Теперь о "своевременной" массовой мобилизации. Нечего спорить, это было бы хорошо. Это было бы хорошо, если бы получилась действительно заблаговременная массовая мобилизация и удалось соблюсти ряд непременных условий. Но дело в том, что и первое, и второе более чем маловероятно. 
Для начала отметим то, что, во-первых, указания о возможности войны во второй половине июня шли и раньше из многих источников. Данная телеграмма Зорге не дает в этом отношении ровным счетом ничего нового. Во-вторых, утверждение о том, что "Сталин верил Гитлеру" и с порога отвергал как провокационные сообщения о близости войны, боялся начать выдвижение войск на боевые позиции, чтобы не дать фашистам повода для начала войны, и так далее и тому подобное чистой воды ложь. Ложь от начала и до конца. Доказать это совсем нетрудно, опираясь даже на опубликованные документы. В-третьих, нельзя забывать и о тех мерах, которые начали проводиться с мая. В их числе была и скрытая мобилизация 800 тысяч резервистов. Много это или мало? Это немало, если учесть, что они составляли примерно 20 процентов от численности Красной Армии на 22 июня. Вспомните сообщения о численности армии вторжения в 1,5-2 миллиона человек. Но ведь, скажут, это не открытая, не массовая мобилизация. Та могла бы дать больше. 
Надо сказать, что серьезно проблему влияния такой мобилизации на возможный ход событий никто не изучал. Но все исходит из того, что ответ очевиден и он положителен. Почему? Чтобы однозначно ответить на этот вопрос, надо решить ряд сложнейших исторических проблем. Назовем лишь некоторые из них. 
В какой мере огромный потенциальный эффект такой мобилизации будет снижен нашими действиями, продиктованными неверными представлениями о замысле противника и (вероятно) о силе его удара. 
Все расчеты на эффективность этой меры (и соответствующие упреки) построены на весьма шатком основании - на произвольном допущении того, что Германия "позволит" нам начать и провести эту мобилизацию, не попытается (как в 1941 году) ее сорвать. Насколько обосновано такое предположение? Какова будет реакция гитлеровского руководства, на стороне которого остались не только опыт воевавшей армии и давно милитаризированной экономики, но и уже готовившиеся к удару военные группировки, и сохраняющаяся тайна стратегического замысла и так далее? Будут ли в Берлине ждать до 22 июня или форсируют свои заключительные приготовления и атакуют раньше - в первой половине - середине июня? Во всяком случае, отрицательный ответ отнюдь не бесспорен и не очевиден. А вопрос о целесообразности и эффективности этого не до конца подготовленного (значит, ослабленного) удара приходится решать с учетом изо дня в день растущей боеспособности Красной Армии. Трудно рассчитывать, что в Берлине стали бы спокойно ждать до 22 июня. Да, такой удар будет слабее, но насколько? А насколько возрастет его эффективность благодаря тому, что советские войска будут ослаблены как раз на направлении главных ударов и расставлены в соответствии с планом "Барбаросса"? Кто поручится, что военно-политическое руководство Германии не сорвало бы нам эту "заблаговременную" мобилизацию, которую пришлось бы проводить уже в ходе войны, то есть так, как она и проводилась? Наверное, такая мобилизация кое-что бы нам дала. Вопрос состоит в том, дала бы она нам больше, чем скрытая мобилизация 800 тысяч? Смогли бы мы мобилизовать "в открытую" хотя бы эти 800 тысяч? Если да, то она оправдана, если нет ... 
В каком положении окажется транспорт? Особенно в западных регионах страны. Ведь он должен будет одновременно на все сто процентов решить следующие задачи: осуществить переброску войск к Прибалтике; завершить переброску пяти армий из восточных военных округов; обеспечить мобилизацию, то есть перемещение огромного грузопотока; обеспечить работу народного хозяйства; и это далеко не все задачи, которые лягут на его плечи. Потянет ли такой груз наш транспорт? Ведь мало, чтобы он кое-как "потянул". Реальный эффект этой мобилизации значительно сократится, если все эти задачи не будут решаться одновременно, комплексно и в полном объеме. Кто верит в это, пусть попробует доказать. 
А как все это (отрыв населения и транспорта) скажется на проведении работ по укреплению госграницы (УРы)? 
А каков будет международный резонанс этой акции? Перечень этих вопросов можно продолжить. 
Так что вопрос о том, следовало бы советскому руководству ограничиться мобилизацией 800 тысяч или рискнуть начать открытую мобилизацию, не так прост, как кажется, и, во всяком случав, положительный ответ совсем неочевиден. Вопрос открыт для исследования (жалко, что необходимый для этого материал закрыт). 
Напоследок надо попробовать дать ответ на вопрос о том, почему эта "хитрая" упаковка точной и ложной информации попала к Р.Зорге. Имеющиеся документы позволяют наметить рабочую гипотезу. Тексты телеграмм Зорге, его профессия, профессий его "информаторов" дают ключ к ответу. А немецкие документы о деятельности их контрразведки объясняют, почему в кулуарах германского посольства "свободно" обсуждались вопросы не просто государственной тайны, но тайны, лежащей далеко за пределами профессиональных интересов дипломатов. 
Германская контрразведка умышленно распространяла дезинформацию. Это устанавливается документально. Отт и Шоль выступают в двух ипостасях. Они оба и дипломаты, и профессиональные разведчики. В их функции входила задача поощрения и распространения дезинформации о военных замыслах вермахта, а ее действительная суть тщательно от них скрывалась. И вот два человека, достаточно владеющие языками и имеющие соответствующие инструкции, разглашают важнейшую государственную тайну. И кому?! Журналисту, который по роду своей деятельности имеет широкие и разнообразные контакты, и активно, вне контроля, обменивается информацией. Слишком много здесь всяких "чудес", которым трудно поверить. А может быть, все проще: журналисту Р.Зорге была в "доверительной" беседе сообщена эта "военная тайна", чтобы он способствовал распространению желательной для штаба верховного главнокомандования вермахта дезинформации. Кто мог знать, что это "Рамзай"? Впрочем, это уже неважно, ведь речь шла о дезинформации, предназначенной неведомому резиденту советской разведки. 
О чем это говорит? О том ли, что наша разведка плохо справилась со своей работой, или что германская контрразведка работала хорошо? Я не имею оснований утверждать, что наша разведка вообще работала плохо. Я этого и не утверждаю. Приведенный мной материал и сделанные выводы касаются только одной грани из многих неведомых мне граней ее работы. Не буду говорить, о чем не знаю. Но факт непреложен: на стол И.В.Сталину ложилась не просто неточная информация, а дезинформация, которая тщательно готовилась такими "поварами", как Гитлер, и проводилась такими мастерами, как Канарис. Они в своем деле толк знали. 
Ответить на вопрос, выполнили ли наши разведчики свой исторический долг перед Родиной, не так просто. Еще не все известно и ясно. Но, во всяком случае, общая картина будет выглядеть не так, как ее обычно изображают: наши разведчики за границей, рискуя своей жизнью, самоотверженно (все это так) добывают только наиточнейшую информацию (отсюда уже начинается то, что "не так") из-под самого носа, если не из головы Адольфа Гитлера (Штирлиц, например, тот смо-жет!), а в московских кабинетах облеченные большой властью недоумки никак не могут взять в толк, что "дважды два - четыре". Из ставших известными документов вырисовывается совсем иная картина. Фрагментарно, еще смутно в деталях, но уже достаточно определенно в главных чертах: да, был героизм ваших разведчиков, их самоотверженная работа. Они передавали в Центр все то, что могли добыть, услышать, прочитать. В их телеграммах нет анализа. Только указание на источник информации и ее содержание. В этом их долг, их заслуга, их подвиг изо дня в день. И не их вина в том, что "свою долю" забот о "снабжении" неизвестных советских разведчиков "информацией" брала на себя фирма Гитлер, Канарис и К°. Но Москве от этого не было легче. 
Этот вывод получает подтверждение и в следующем интересном факте. В нашей литературе прочно укоренилось мнение, что разработка плана "Барбаросса" велась в генеральном штабе сухопутных войск Германии (ОКХ), что именно из этих разработок вырос план "Барбаросса". Но это не так. Параллельно с ОКХ работа над планом войны с СССР велась и в штабе верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). Совпадая в некоторых деталях, эти планы коренным образом различались в главном, в самой идее (подробнее см.: "Военно-исторический журнал", 1991, №3, с.15-18): ОКХ разные варианты удара на флангах с поворотом к центру, а ОКВ, наоборот, прорыв в центре и поворот в стороны Балтийского и Черного морей. Так вот наши разведчики передали практически все основные варианты того плана, которые отстаивал ОКХ и которые были отвергнуты уже в начале декабря 1940 года в принципе. А вариант ОКВ, то есть "Барбаросса", не "просчитывается" нигде. Случайно ли это? Трудно в это поверить, просто невозможно. Германская контрразведка устроила "утечку" той информации, которая для подготовки войны для Германии не имела никакой ценности, кроме дезинформационной. Она сумела обеспечить сохранение в тайне той информации, которую надо было беречь как зеницу ока. 
Среди читателей, возможно, будут такие, кто сразу же даст объяснения такого "промаха" со стороны советской разведки в духе времени. Я не буду спешить с ответом и не советую торопиться другим. Хотя бы потому, что, не зная ничего о кадровом составе нашей разведки предвоенных двадцати лет, мы не имеем даже минимальных оснований для сколь-либо серьезных суждений на сей счет. 
Сообщения наших разведчиков о стратегическом замысле фашистского руководства не только не соответствовали действительности, но крайне затрудняли советскому руководству выработку мер противодействия, адекватных надвигающейся угрозе. В результате в кремлевские кабинеты вливалась не услаждающая слух симфония все более и более точных сообщений, а какофония противоречивой информации, сработанной в значительной своей части в недрах германских спецслужб. В московских и кремлевских кабинетах работникам наших спецслужб, видимо, пришлось приложить немало усилий, чтобы разобраться в головоломном потоке точной и лживой информации и начать с 12 июня, за 10 суток до войны, вывод частей Красной Армии на позиции, предназначенные им по плану обороны границы, начать минирование дорог, мостов, вывод фронтовых управлений на основные командные пункты и так далее и тому подобное. Не в ночь с 21 на 22 июня совершенно внезапно для нее самой была поднята по тревоге Красная Армия. Последние предвоенные 7-10 дней она жила ожиданием этой тревоги и подготовкой к ней. Но это тема для другого разговора. А пока что скажем: не было внезапной войны! Не верил Сталин Гитлеру! Не верили в Центре нашим разведчикам! 
Приведенная статья Валентина Сахарова увидела свет в 1991 году. Тем не менее, она ничуть не утратила свою актуальность. Напротив, опубликованные за прошедшие годы статьи и документальные материалы лишь подтверждают выводы автора. В связи с этим мы решили дать свои примечания к тексту В.Сахарова. 
Наши примечания: 
СОВ. СЕКРЕТНО
СООБЩЕНИЕ ИЗ БЕРЛИНА
30.4.1941
[от "Старшины"] 
Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает: 
1. По сведениям, полученным от офицера связи между германским министерством иностранных дел и штабом германской авиации Грегора, вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день. Риббентроп, который до сих пор не являлся сторонником выступления против СССР, зная твердую решимость Гитлера в этом вопросе, занял позицию сторонников нападения на СССР. 
2. По сведениям, полученным в штабе авиации, в последние дни возросла активность в сотрудничестве между германским и финским генеральными штабами, выражающаяся в совместной разработке оперативных планов против СССР. Предполагается, что финско-немецкие части перережут Карелию с тем, чтобы сохранить за собою никелевые рудники Петсамо, которым придается большое значение. 
Румынский, венгерский и болгарский штабы обратились к немцам с просьбой о срочной доставке противотанковой и зенитной артиллерии, необходимой им в случае войны с Советским Союзом. 
Доклады немецкой авиационной комиссии, посетившей СССР, и военно-воздушного атташе в Москве Ашенбреннера произвели в штабе авиации подавляющее впечатление. Однако рассчитывают на то, что хотя советская авиация и способна нанести серьезный удар по германской территории, тем не менее германская армия быстро сумеет подавить сопротивление советских войск, достигнув опорных пунктов советской авиации и парализовав их. 
3. По сведениям, полученным от Лейбрандта, являющегося референтом по русским делам при внешнеполитическом отделе, подтверждается сообщение Грегора, что вопрос о выступлении против Советского Союза считается решенным. 
Представлено Сталину, Молотову, Берия
Верно: начальник 1 Управления НКГБ Союза ССР ФИТИН 
Копия
2 экз. №4
СОВ. СЕКРЕТНО
6 мая 1941 г.
№48582 сс
ЦК ВКП(б)
Тов. СТАЛИНУ И.В. 
Военно-морской атташе в Берлине капитан 1 ранга Воронцов доносит: 
Советско-подданный Бозер (еврей, бывший литовский подданный) сообщил помощнику нашего моратташе, что, со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах. 
Попытка выяснить первоисточник сведений и расширить эту информацию пока результатов не дала, т.к. Бозер от этого уклонился. Работа с ним и проверка сведений продолжаются. Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы дошли до нашего Правительства и проверить, как на это будет реагировать СССР. 
адмирал КУЗНЕЦОВ