Егор Наумов

 

 

 

            Ночь, короткая августовская ночь, мокрая форма облепила тело, полудрема мешает собраться с мыслями. В эту ночь и офицеры и матросы спали не раздеваясь. Через стекло иллюминатора пробивается первый луч пока еще красного солнца. Скоро солнце поднимется над горизонтом и окрасит все вокруг ярким синим цветом. Капитан 1-го ранга Евгений Александрович Трусов, командир крейсера Рюрик, поднял голову и крикнул вестового. Струйка воды из кувшина обжигала холодом кожу лица, отсыревший мундир холодил. Чашка горячего чая и кусок холодной телятины пробудил организм от сна. Отряд шел уже третий  день и будни заставили позабыть те проводы которые были устроены отряду во Владивостоке, улетучилось ощущение героики, позабылись звуки духового оркестра играющего «Боже царя храни». Гимн страны, сколько раз Евгений Александрович мурлыкал себе под нос эту мелодию, сколько раз слышал ее в исполнении различных оркестров при различных обстоятельствах, никогда слова этого незамысловатого текста не вызывали в голове смыслового анализа, только чувство гордости за флаг, который сейчас, при попутном ветре слабо трепыхался на корме. Звуки боцманской дудки выветрили из головы отзвуки гимна, Евгений Александрович прошел через спардек и поднялся на мостик. Крейсер Рюрик был старым кораблем, построенным еще в прошлом веке он строился как корабль с парусной оснасткой. Заваленные борта, хоть и урезанный недавно, но все равно высокий и развитый рангоут, побортно расположенные орудия, высокий фальшборт на спардеке и поднятый полубак, все говорило о хорошем ходоке в море, но плохом бойце. По сути это был парусный линкор, с броней, современными орудиями и паровым двигателем, но все равно – архитектурно аналогичен старинным кораблям. В трех кабельтовых по носу шел, дымя четырьмя трубами Громобой – потомок Рюрика. С другой броней, без парусного рангоута, с более совершенными машинами, он был также ущербен как и его предок, впрочем флагман Россия был из той же серии и обладал общими недостатками. Выглядя очень внушительно эти три крейсера были по сути огромными, слабо защищенными мишенями, с очень слабой защитой артиллерии. Не дай бог натолкнуться на японские броненосные крейсера, а уж тем более на броненосцы!

            Исходя из телеграммы, которую получил Скрыдлов, артурская эскадра вышла на прорыв двадцать восьмого или двадцать девятого числа июля. Тут же последовал приказ идти ей на встречу и утром двадцать девятого владивостокский отряд крейсеров вышел в поход к корейскому проливу. Произошел ли бой 1ТОЭ с Того и чем он мог закончиться в отряде никто не знал. Вполне возможно, что Того предпочтет дать бой в корейском проливе, поближе к своим базам и подальше от Артура. Иессену был дан приказ курсировать на параллели Фузана, если к четырем вечера встреча не состоится, следовало полным ходом возвращаться в Владивосток.

Евгений Александрович обернулся на доклад старшего офицера, на севере показались дымы. Может это артурская эскадра? В неясном рассветном освещении виднелись пересекающие курс корабли. На мостике все замерли, вскоре выражение надежды на лицах сменилось на разочарование и тревогу. Четыре приземистых, башенных корабля, передние мателоты трехтрубные, затем двухтрубный и замыкал опять трехтрубный. Может это артурские броненосцы? Но нет, третья труба второго корабля характерно отстояла от передних двух, такой силуэт был только у одного из кораблей русского и японского флота – это был броненосный крейсер Адзума. Значит наш отряд встретил эскадру адмирала Камимура. Скоро опознали и остальные корабли японцев, флагманский Идзумо за ним соответственно, Адзума, Токива и Ивате. Все корабли современного типа и хотя по водоизмещению были меньше русских крейсеров, но имели отличную защиту артиллерии, ее размещение было более рациональным чем у кораблей Иессена, превосходящая скорость японцев позволяла им диктовать дистанцию. Евгений Александрович приказал сыграть дробь тревогу по обоим бортам, под звуки барабана и горна по палубе засуетились расчеты. Грозные стволы орудий разворачивались в сторону японских кораблей, расчеты подтаскивали снаряды. На стеньгах кораблей поползли боевые флаги и поднявшись к клотикам затрепыхали на ветру. Японцы подняли свои стеньговые флаги почти одновременно с нашими и начали разворот выходя на сближающийся курс.

Евгений Александрович опустил трубу и достал папиросу из серебряного портсигара. Тело пробивала дрожь, толи от утреннего холода, толи от нервного напряжения. «На сей раз не разойтись, будет бой» - мысли были не веселыми. Почему не подошла артурская эскадра? Почему Камимура здесь? Неужели прорыв не удался? Того не стал бы разделять свои силы если бы генеральный бой еще не состоялся. Нервно чиркая спичкой Евгений Александрович пытался прикрыть огонек от ветра.

Через полчаса после открытия неприятеля, с японских кораблей последовали первые залпы и хотя дистанция была очень большой, почти 60 кабельтов японцы быстро пристрелялись. Первым начал отвечать Россия, борт окрасился залпом восьмидюймовых орудий, вслед за флагманом в бой включились Громобой и Рюрик. Евгений Александрович приказал увеличить ход, справедливо считая, что и флагман увеличит ход до полного, а так как Рюрик самый тихоходный корабль отряда, ему придется выжать из своих машин максимум. Но тут случилось неожиданное, как выяснилось потом, ночью на флагмане из-за аварии паропровода вышли из строя четыре котла. Россия и Громобой не дали полного хода, Рюрик стал опасно приближаться к Громобою. Через пятнадцать минут после начала боя Россия сбросил ход до 10-ти узлов, Громобой выкатился влево на японцев, Трусов скомандовал руль право на борт и Рюрик вышел из строя вправо. Хотя русские крейсера хорошо начали стрельбу и даже добились попаданий в Ивате и Токива (флагман японцев, не рассчитывающий на низкую скорость русских вырвался вперед почти на десять кабельтовых и Иессен  дал приказ бить по концевым), превосходство японцев в артиллерии сказалось на ходе боя. Восьмидюймовый японский снаряд разворотил трубу на России и осколками повредил еще один котел, тяга резко упала и русские крейсера оказалась в очень невыгодном положении столпившись вне строя. Подставляясь снарядам японских крейсеров, адмирал Иессен через четверть часа повернул отряд вправо на 20 градусов, чтобы восстановить строй и отогнать подошедшие крейсера адмирала Уриу. Отогнав Уриу, Иессен решил прорываться курсом на север, вдоль корейского берега. Сделав петлю Рюрик оказался концевым кораблем причем имея неприятеля на кормовых углах. ЕВГЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ сразу понял чем это может грозить его кораблю. Побортно расположенные орудия крейсера не могли вести погонный или ретирадный огонь, противник оказался вне углов обстрела большинства орудий. Снаряды же противника свободно проходили вдоль палубы корабля сметая любые препятствия, Рюрик не имел траверсов защищавших орудия. Исполняя приказ, ЕВГЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ пришлось на некоторое время застопорить машины, в этот момент японские крейсера адмирала Камимуры обрушили на старый корабль град снарядов.

ЕВГЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ держал в руках подзорную трубу, концевой японский крейсер Ивате вел интенсивный огонь по Рюрику, также по Рюрику бил и Токива, иногда Адзумо. При развороте на север получили снаряд в румпельное отделение, старшина отделения поставил руль прямо и вывел людей наверх, крейсер управлялся только машинами. Пробоина в корме дала дифферент, корабль все больше терял скорость. Полубак пылал, деревянный настил, дельные вещи, части бегучего такелажа все было охвачено огнем! Рядом находились люки подачи восьмидюймовых снарядов. Люди под градом осколков заливали пожар. В надводный торпедный аппарат правого борта попал снаряд, к несчастью торпеда находилась внутри аппарата и взорвалась. Из-за возросшей осадки крейсер стал принимать воду в образовавшуюся пробоину и накренился вправо градусов до шести. Евгений Александрович понял, что крейсеру не уйти. С головного России запросили, все ли в порядке, Трусов приказал ответить – «имею заклиненный руль». Громобой и Россия развернулись прикрыть товарища.

Рюрик потерял уже почти всю артиллерию, осторожный Уриу держался на сорока кабельтовых, как стервятник, ждал когда могучий лев склонит голову. Иессен поняв что Рюрик не встанет в строй и видя его положение решил оттянуть на себя Камимуру. Броненосные крейсера японцев ушли за Громобоем и Россией, но Трусов этого уже не видел. Восьмидюймовый японский снаряд попал в ограждение мостика и разорвался на тысячи мелких осколков. Застывший на своем посту рулевой медленно осел, сигнальщик с оторванными ногами крича бился на полу рубки, старший офицер смотрел на свой китель, красные пятна растекались по белой ткани, посыльный держался за глаза, старший артиллерист был сражен сразу и медленно падал. Время остановилось, почему-то вспомнилась не жена и дети, а собственное детство, хотелось вбежать в комнату матери и прижаться к ее рукам, они защитят и беда уйдет. В ушах стоял гул, голова раскалывалась, кровь бежала из оторванной ступни. Кто-то трясет за плечо и кричит, а может не кричит, звуки стихли и только иногда вспышки разрывов и сотрясения пола рубки говорит, что время продолжается. Корабль сотрясается от разрывов снарядов, в воздухе крутятся и падают разные предметы, кровь заливает пол рубки. Чья это кровь? Краем глаза Евгений Александрович увидел пять или шесть человек лежащих на полу, кто-то пытался встать, кто-то дергался в конвульсиях, кто-то лежал ничком. Он не сразу узнал в человеке нависшим над ним лейтенанта Н. «в лазарет не пойду, управление перенести в кормовую рубку» успел сказать Трусов, потом глаза смотрящие в потолок потускнели и сознание покинуло его.

Недолго еще уцелевшие моряки боролись за корабль, весь бой длился меньше трех часов. Уриу стал подходить все ближе и стрелять в него было нечем. До корейского берега не дойти, скорость всего четыре узла. Раздали пробковые жилеты и круга. Крейсер уходил под воду унося с собой почти пятьсот человеческих тел, погубленных судеб и не сбывшихся надежд…